Кажется, до дома она дошла сама.
«Откуда здесь бутылка?»
Нет.
До дома ее довел – или дотащил? – огромный бородатый мужик, друг господина Сайто – имя Верховного Хитоми не забыла бы никогда, как и свое собственное призвание. Утром жрица прошла церемонию очищения вместе со всеми, а потом напарники расползлись по домам – кого-то ждали жены, кого-то любимые, ну а Хитоми никто, кроме не кормленого с прошлого вечера пса не ждал. Про Белый день девушка старалась не задумываться. В этот день Алые Сестры занимались уборкой, приемом посетителей, садоводством, всем, чем угодно – но не рейдами. Среди Братьев же принести особый подарок в виде отрубленной части тела ёкая считалось отличным предсвадебной традицией. Главным образом потому, что тела демонов разлагались в рекордно быстрые сроки и подарить их части еще нужно было успеть. Особо желающие выделиться из толпы хохмачи отрезали детородные органы и толкали речь о множестве наследников, которые якобы родятся у таких доблестных героев, как они. Впечатлительные дуры ахали, хлопали ресницами и падали в объятия своим возлюбленным. Дитя храма морщилась, не видя никакой доблести в глумлении над телом убитого врага – кажется, длящиеся на протяжении вот уже пяти лет стычки с Белым делали свое дело. Оставалось лишь надеяться, что корректировка мировоззрения работала и в обратную сторону.
Словом, не ходили Алые жрецы женского пола в Белый день на рейды. Исключением являлась Тераноко, для которой выходные ни в Белый день, ни в остальные праздники не делались. Сестры помладше шептались то о том, что она пытается выслужиться перед Верховным, то о том, что она вообще является мужененавистницей.
Кажется, бородатый мужик – Ён? – предложил Хитоми еще раз очиститься, на этот раз – алкоголем. Почему-то она не отказалась.
Время тянулось, словно кишки убитого на рассвете ёкая, о чем Тераноко и сообщила  второй ступеньке. Дорогу до дома она запомнила слабо, куда подевался Ён – тоже.
Кажется, он уронил ее на пороге вместе с бутылкой и пошел дальше. Почему?
Почему доски под ногами плывут и идут волнами? Сознание расширялось и сужалось, периодически заполняясь глухой тьмой, в которой не было ни боли, ни обид, лишь чувство любви ко всему живому и не живому. Подумаешь, не подарили ничего на Белый день. Зато она спасает государство и даже получает деньги за это. И никто ее не любит, и никогда не любил. Разве что Ли, но Ли мертв, а Белый – дурак, и не лечится.
Хитоми всхлипнула, вытерла глаза рукавом и переползла на ступеньку выше.  Тьма подступала все ближе и ближе, заставляя паниковать и сжиматься в клубок. Старейшины говорили, что во тьме ночной прячется больше ёкаев, чем в Сумрачном лесу. А вдруг они как раз сейчас следят за ее домом и ждут, когда жрица откроет дверь, чтобы зайти домой и там подкараулить остальных Братьев и Сестер? А если кто-нибудь из демонов вселится в тело самой Хитоми, а потом явится в Алый храм и попытается убить Верховного? Кажется, они такое могут. Что, если этот «кто-то» добьется успеха, и тогда Ордену придет конец, а саму Тераноко убьют или, хуже того, изгонят из храма? Наверное, изгонят, предателям недоступна честь в виде быстрой смерти. А если узнают, что дитя храма предавала на протяжении пяти лет... ооо, пострадает не только она, и оставшийся без лидера Алый Орден канет в небытие, поглощенный армией ёкаев, которые наверняка уже знают все от Канадзавы, которому она имела глупость рассказать про Верховного и свое особое к нему отношение. А если именно он и поведет ёкаев убивать господина Сайто? Хитоми даже перестала тихо плакать и расширила глаза от ужаса. Наверное, надо пойти и убить его.
«Почему здесь так темно? Я не увижу, куда убивать. Надо зажечь свет,» – подумала девушка и заползла на последнюю ступеньку, уткнувшись спиной в дверь, – «но если я зажгу свет, его увидят ёкаи и ворвутся ко мне в дом, и потом нападут на храм, и потом убьют Верховного, правда?"
Нет, убивать Канадзаву нельзя, она пообещала себе, что не убьет. Надо его связать и спрятать в подвале, чтобы ни он не навредил Верховному, ни Верховный ему. Но ведь Верховный хороший, мысленно уговаривала себя Хитоми, отпивая из пузатой бутылки темного стекла – откуда здесь бутылка? – он не может никого обидеть, он справедливый и добрый, и обязательно поймет, надо только объяснить. И спрятать на всякий случай, потому что господин Сайто, может, и добрый и справедливый, но вот Приближенные не очень.
Послышался неясный, но явно приближающийся шум. Тераноко вскинулась и прислушалась – это были голоса. Ну точно, ёкаи, и идут они к ней в дом. Пускать их Хитоми, впрочем, не собиралась – ей еще предстояло прятать Белого в подвале, а потом идти и спасать Верховного, а сейчас она просила безучастных к ее словам ступенек помочь ей защитить дом... она же говорила это вслух, да?
Стремительно опустевшая бутылка полетела в темноту. Дитя храма с трудом поднялась и вскинула вверх руки, ускоряя потоки воздуха. Еще, еще быстрее, на звук, быстрее, снесите всех на своем, убейте, не пустите...
А потом тело сковало холодом и Хитоми тяжело упала у двери. Напоследок она успела подумать, что, по крайней мере, она никого не пустила внутрь.